Бизнес и финансы

фoтo: Aлeксeй Oбуxoв

Всeгo в Кaдaши – нeбoльшoй двoр, чтoбы нe скaзaть зaдвoрки у цeркви нeпoдaлeку oт Трeтьякoвскoй гaлeрeи, – к 7 чaсaм вeчeрa 1 aвгустa сoбрaлoсь oкoлo пoлутoрa тысяч чeлoвeк. И eсли нeкoтoрыx из ниx, встрeтив нa улицe, труднo былo бы принять зa прaвoслaвныx aктивистoв или прoстo вeрующиx, тo oт иныx «цeркoвью вoинствующeй» вeялo зa версту.

Иные – это прежде всего уже упомянутое движение «Сорок сороков»: на их майках то просто, на футбольный манер, было выведено число «40», то был изображен недоброго вида «богатырь», но всех «сороковников» объединяла не в меру развитая мускулатура. В толпе они выделялись сразу, активно раздавая комментарии «либеральным СМИ»: больше всего молитвенным стоянием против фильма Алексея Учителя «Матильда» заинтересовалось «Радио «Свобода», уже потом подошел «Дождь», а там подтянулись и государственные каналы – ТВЦ и «Пятый».

Впрочем, ничего оригинального «сороковники» сообщить не могли: обещали не допустить показа фильма, заявляли, что оскорбление мученика Николая Второго – кощунство, а уже без камер и микрофонов тихо бубнили друг другу «содомитов будем разгонять».

Содомитов, впрочем, в толпе не наблюдалось: зато были православные хоругвеносцы в своей фирменной черной форме, мелькали казачьи кубанки, шелестел рясой протоиерей Всеволод Чаплин, а над всем собранием вперемешку реяли хоругви, имперские знамена и вышитые иконописные стяги с изображениями Николая Второго с цесаревичем Алексеем и Серафима Саровского.

Было бы, однако, большой ошибкой и преувеличением сказать, что все пришедшие молитвенно стоять относились к маргинальным религиозным течениям. Вовсе нет: хватало и обычных людей, которые хотя и держали в руках картонные иконки убитого царя и посвященные ему акафисты, по внешнему виду от среднестатистических россиян не отличались, даже платки были на головах далеко не у всех женщин. Трудно было заметить и знаменитостей. Юноше, жаловавшемуся на отсутствие Поклонской, с которой он очень хотел поговорить, старшие товарищи объяснили, что она же депутат, занятой человек, понимать надо. Так что протест против «Матильды» вышел поистине народным.

Собственно, лозунгов против Учителя и «Матильды» на стоянии практически не звучало. Полтора часа люди просто молились, выпевая за хором «Радуйся» (молитвы были адресованы как царской семье, так и Христу с Николаем Угодником): молебен предварило лишь короткое выступление настоятеля храма Воскресения Христова в Кадашах протоиерея Александра Салтыкова, но и оно было неожиданно мирным. Не допустить выход фильма – конечно, да, но священник при этом честно попытался объяснить, что именно ему не нравится в ленте. И вышло это у него, отдадим должное, лучше, чем у бывшего прокурора Крыма.

Пробираясь через обилие абстрактных понятий вроде «зло», «духовность» и прочих, которые каждый наполняет своим смыслом, он сформулировал свою основную претензию к ленте Учителя. Царь Николай для него – и согласных с ним собравшихся – это прежде всего мечта об идеальной России. Трудно сказать, насколько она богата, преуспевающа и сильна в представлении этих верующих, но это страна, в которой они хотели бы жить. Мечта, обращенная в прошлое, античный золотой век, который был, прошел, но который так хочется хотя бы частично вернуть «здесь и сейчас». И легко понять, где в этом золотом веке остался настоящий Николай Второй со всей его охотой на кошек, Распутиным и войнами, а где возник образ идеального семьянина, мужа и отца, пламенного патриота и искреннего верующего. Собственно, к этому и сводились претензии к Учителю у всех собравшихся: он разрушает их мечту, говоря, что не только нет Деда Мороза, а Святой Николай никогда не принесет под елку подарки, но и что другой Николай никогда не был таким, каким его хотят видеть.

Такого не прощают.

Для собравшихся не было никакого исторического Николая: для них он – легендарный герой акафиста: «Видя царственный страстотерпец, яко зарю солнечную, яко Ангела светла, юницу Александру, избра ю себе в благоверную супружницу, православную царицу и матерь народа Российскаго». Вот он – брак Николая Второго, какая уж тут «Ксешинская», как презрительно в толпе оговорилась девушка с отстраненным, будто не видящим окружающих взглядом.

Оглядывая взглядом головы собравшихся, в платках и без, седых и с волосами, перевязанными какой-нибудь тесемкой на древнерусский манер, где-то в середине молебна можно было ощутить себя на обычном оппозиционном митинге. Вот только вместо лозунгов здесь было церковное пение. Как и на любом митинге в толпе собирали подписи, причем не только по «профильной» теме. Одни просили расписаться против фильма, другие – против абортов. Третьи собирали деньги на богадельню, четвертые продавали свечки. Был и пятый – старичок, продававший стихи осужденного за экстремизм православного поэта Боголюбова. Как завзятый либерал, старичок ратовал против статьи 282 УК РФ.

А люди между тем – молились. В центре стояния находилось вынесенное из храма изображение Николая Второго, написанное якобы на кирпиче из Ипатьевского дома. Над толпой на стене был размещен огромный портрет царя с добрыми всепонимающими глазами, в эполетах и при орденской ленте, рядом тот же Николай сидел на фотографии уже в окружении семьи и множился у кого-то в заставке телефона, у кого-то в картинке на нагрудном кошельке – убитый царь представал в самых необычных формах.

К 9 вечера стояние завершилось: с колокольни раздался восторженный звон, и люди потянулись кто к метро, а кто в храм – приложиться к ипатьевскому кирпичу и к иконе царя Николая. Там же настоятель храма, вспомнив о том, что нужно как-то завершить митинг, призвал собираться вновь и вновь, пока цель не будет достигнута.

На улице продолжали звонить колокола, хоругвеносцы совершали крестный ход вокруг храма, а верующие, только что отстоявшие два часа, отправились по домам.

Читайте материал «Молитвенное стояние Поклонской приобрело планетарный масштаб».