Бизнес и финансы

фoтo: Aлeксeй Мeринoв

Вспoминaя 2015-й

Ктo бы и чтo бы ни гoвoрил, a кoшeлeк ближe к тeлу, чeм ВВП. A в нем, кошельке, — дыра. Во всяком случае, если пересчитать содержимое в доллары или евро. Кто сказал: «Зачем пересчитывать?» Затем, что открытость экономики и госграниц — ценность, которую осознаешь, когда начинаешь терять. Границы для все большего числа наших сограждан закрываются. Экономически. А это удар по качеству жизни.

Впрочем, если и не пересчитывать, все равно дыра. Потому что импорт продуктов питания и товаров потребления — это тоже ценность. Как отечественное импортозамещение ни растет, пока само оно ограничивается скорее названиями, чем качеством. А импорт при новом валютном курсе будет обязательно сужаться и уж точно опережающе дорожать. Хотя почему «будет»? Есть интернет-магазины, которые уже вовсю переписывают ценники, буквально за время доставки товара.

В общем, на правительство с ЦБ надейся, но и сам не плошай. Хочешь не хочешь, а начинаешь кризисы вспоминать. Хотя бы последний, случившийся в 2015-м и продолжившийся в 2016 году. В нем много общего с нынешней ситуацией.

Сейчас российская экономика оказывается на пороге кризиса, в то время как мировая — уверенно и довольно быстро растет. В России до последнего обрушившегося на нас санкционного удара мечтали о росте в 2% ВВП в год, а мировая экономика, по прогнозам, вырастет в этом году на 3,8%. То есть уже гандикап не в нашу пользу. Если же российская экономика свалится в кризис (а такая вероятность есть), то разрыв и вовсе будет удручающим. Как будто российская экономика обосновалась в классе на «камчатке», среди отпетых прогульщиков и неисправимых двоечников.

А что было в 2015-м? Именно тогда наша страна впервые оказалась в такой малопочтенной компании мировых аутсайдеров. Это тоже был не какой-нибудь глобальный кризис, а прежде всего наш, адресный. Европа начинала «вставать с колен» после бюджетного кризиса Евросоюза, в США экономическая активность шла по нарастающей.

Виновато в российском кризисе образца 2015 года в первую очередь резкое падение цен на нефть. Цифры таковы: 2014 год начинался со $107,8 за баррель, а закончился $57,8; в 2015 году падение продолжилось, нырнув до $36,7 в декабре. Причина серьезная, но значит ли это, что кроме нефти-изменницы виновных нет? Вряд ли. Есть экономисты, считающие, что кризис 2014 года — прямое продолжение еще более раннего кризиса, датировавшегося у нас 2009 годом, который, однако, был продолжением мирового кризиса 2008 года. В любом случае наша экономика после того кризиса так распрямиться и не успела. И в этом есть вина уже правительства.

Не будем, однако, далеко уходить в историю. Отметим еще одно совпадение. 2014 год, когда ВВП России практически уже не рос, — это год присоединения Крыма. И вызванного им и гражданской войной в Украине раскола России со странами Запада. Год появления санкций и контрсанкций. Кстати, если уж был упомянут кризис 2009 года, то ему предшествовал российско-грузинский военный конфликт августа 2008 года. Что же касается нынешних валютных и фондовых потрясений, переживаемых Россией, то они — прямой результат очередного (возможно, не последнего) вала антироссийских санкций со стороны США и общего резкого обострения геополитической обстановки вокруг России и Сирии.

Напрашиваются два вывода. Первый — с 2015 года российская экономика по существу развивается в противофазе по отношению к мировой. Мировая экономика растет, а российская или падает, или топчется на месте.

Второй вывод. Политика оказывает плохую услугу экономике. И это негативное давление постоянно возрастает. Конфликт с Грузией ни на отечественной экономике в целом, ни на связях Москвы с Западом практически никак не отразился. Санкции, появившиеся в 2014 году, поначалу оказались не только не страшными, но даже стимулирующими внутреннее производство. Но, похоже, произошел переход количества в новое качество: теперь каждый очередной санкционный виток может оказаться все более болезненным. Главное — России нанесен невосполнимый репутационный ущерб, который неминуемо отражается не только в политике, но и даже в спорте, не говоря уж про экономику.

Закат или откат?

В России, и это как раз роднит ее с другими странами, верна максима: экономика свое возьмет, если только ей не мешать. 2017 год — прекрасная иллюстрация. Росстат буквально каждый месяц преподносил сюрпризы, в том числе и правительству. Представители которого одинаково затруднялись объяснить как спады, так и подъемы экономики. Зато бурно, как негаданному подарку, радовались статистике роста инвестиций.

Главный, собственно экономический итог прошлого года: потенциал роста у российской экономики безусловно есть. Задача — запустить его по максимуму. Она стоит перед политиками, но у них получается совсем другое.

Экономисты, зная, что это небезопасно, и предпочитая сохранить чистоту профессионального мундира, не любят со своими рекомендациями подниматься на уровень политики. Но без политики никак и никогда не обойтись. А уж сегодняшнюю экономическую ситуацию «разрулить» без политики никак не удастся просто по определению. Абстрагированные от политики ближайшие прогнозы, которые выдают рыночные аналитики (они представляют те или иные компании и, естественно, не желают ставить их под удар, если прогнозы будут включать в себя политические ходы, которые могут не понравиться начальству), остротой открытий не отличаются.

О новом полнометражном погружении экономики в кризис никто из них не говорит. Дилемма представляется такой. Пессимистический вектор: изменения, произошедшие прежде всего на российском валютном рынке, по большому счету необратимы. Ничего другого не остается, как обживать «новую реальность». Оптимистическая альтернатива: откат на валютном рынке не только возможен, он обязательно состоится. Случившееся падение рубля — это не столько экономический, сколько психологический эффект политических действий. Обоснование: профицит платежного баланса по счету текущих операций составил в первом квартале 2018 года $28,8 млрд. На славу потрудились и нефтяные цены, и выросший несырьевой экспорт. А это база грядущего возвращения доллара в диапазон 55–60 рублей.

Так кто же прав: оптимисты или пессимисты? И те, и другие. С одной стороны, каждый день мы оказываемся в новой реальности. Вопрос лишь в масштабах изменений. С другой стороны, откат на валютном и фондовом рынке уже происходит. Вопрос опять же в масштабах.

Вот только оценить эти масштабы, оперируя исключительно экономической статистикой, скорее всего, невозможно. Во-первых, психология рынка — это не только питательная среда возникновения панических настроений. В определении судьбы рынка психология успешно конкурирует с цифрами, которые отражают не то, что будет, а то, что было. Во-вторых, в ответе на вопрос, что сегодня ждет российскую экономику, совсем никуда не деться от политики.

Ракеты взрывают рынки

Вопрос стоит так: кто умнее, политики или начиненные не только взрывчаткой, но и электроникой ракеты из твита Дональда Трампа? Если ракеты и события будут развиваться по сценарию Трампа, то экономике точно не поздоровится. Это дорога возвращения в настоящий кризис. И не только экономический. Тогда доллар может смело добраться до 75 рублей. Но не это самое страшное.

Чем осязаемее запах пороха, тем больше риск изменения российской экономики. Она окончательно может отвернуться от рынка и перейти практически под полный контроль со стороны государства. Даже если в правительстве будут оставаться те, кто считает такой поворот опасным, лишающим экономику перспектив модернизации, он состоится, потому что альтернативы не будет.

Это как с ЦБ. Его руководители уже сегодня признают масштабы огосударствления банковской сферы чрезмерными, но возможности приватизации банковских активов, оказавшихся на балансе ЦБ в результате чистки банков, все больше отдаляются из-за складывающейся рыночной ситуации.

Кто-то ждет именно госповорота. Но уроки истории, которые мало кто учит, свидетельствуют: это путь к еще большему отставанию, научному, технологическому и социальному. Советский Союз развалился не только из-за склоки Ельцина и Горбачева, бывшей на поверхности событий. В глубине этого болезненного и трагического процесса лежало военное, техническое и экономическое отставание от Запада.

На это можно возразить: отставание с тех пор только увеличилось! Но это уже вопрос к политикам и тому курсу, в частности экономической политики, которую они проводили. Потенциал наверстывания отставания у России был — достаточно вспомнить уровни цен на нефть до начала 2014 года.

Альтернатива в том, что ракеты вовсе не обязательно должны оказаться умнее политиков. Если так и будет, то новая реальность на валютном и фондовом рынке, оставаясь тревожной, все-таки не приведет ни к новому кризису (хотя российский ВВП в 2018 году вряд ли вырастет даже на лелеемые Минэкономразвития 2%), ни к развороту курса развития экономики.