В поколениях белорусов убили предпринимателей. «И сейчас ради отчетов и погон ломают самых инициативных»

Гoд нaзaд TUT.BY нaчaл публикoвaть цикл мaтeриaлoв, пoсвящeнныx истoрии «зaбытoгo рeвoлюциeй» бизнeсa нa   тeрритoрии дoрeвoлюциoннoй Бeлaруси. Кaк рoдилaсь идeя и   кaкиe истoчники у   прoeктa, кaк пoвлиялa рeвoлюция нa   экoнoмичeскoe развитие и   на   бизнес Беларуси, могла   ли быть альтернатива большевистской индустриализации и, наконец, когда мы   будем жить, как и   раньше, вместе с   цивилизованным миром, мы   поговорили с   автором проекта «Забытые революцией» журналистом и   историком Вадимом Сеховичем.



Вадим Сехович. Фото: Ольга Лойко, TUT.BY

—   Целью было не   только рассказать о   забытых революцией компаниях и   брендах, но и   о   самих бизнесменах   — эмигрировавших, сосланных, исчезнувших из   истории, морально уничтоженных и   физически убитых   ею. Сожженных ею: в   сильнейшей «Революции» раннего Юрия Шевчука есть такая строка: «Сколько миров мы   сжигаем в   час во   имя твоего святого костра?»


Раскулаченных и   голодающих крестьян загнали в   колхозы и   совхозы, гегемона в   лице пролетариата закрепостили на   госфабриках, дворяне и   интеллигенция приспособились и   где-то стали новыми хозяевами. Даже духовенство пристроилось к   новым властям. Единственное сословие, которого вообще не   стало, это предприниматели. За   несколько лет революция до   основания смела два его поколения. Его достижений и   опыта, может быть, сейчас и   не   хватает, чтобы нас не   относили к   EMEA, к   emergency рынкам в   прямом смысле, чтобы не   проигрывать в   конкурентной борьбе. Ведь пороги входа в   конце XIX   — начале   XX века были примерно равными для бизнесменов всех стран. Научно-промышленная революция чуть   ли не   каждый год выдавала изобретения, которые обещали рост и   процветание многим, а   не   только, как сегодня, одним «айтишникам».


В   1939 году, что не   доделали большевики, в   западной части Беларуси завершили их   идейные наследники. И   окончательно убили у   двух поколений советских граждан предпринимательскую инициативу. Печально то, что, сейчас, когда новое поколение пытается хотя   бы приблизиться к   тому положению, что мы   имели в   начале   XX века, революционные методы живы. А   их   методологи готовы, через тот   же 488-й указ, ради отчетов и   погон продолжать ломать судьбы самых инициативных членов общества.


—   Советская историческая наука, выделяя достижения советского времени, преподносила сегодняшнюю Беларусь, тогдашний Северо-Западный край, отсталой и   дремучей окраиной Российской империи. Это, судя по   отзывам на   публикации, плотно сидит в   сознание многих…


—   В   первые пореформенные годы, в   1860—1880-х, по   большому счету еще так и   было. Хотя, смотря с   чем и   с   кем сравнивать. Даже в   это время   — это привлекательный рынок труда для подданных германских княжеств и   Австро-Венгерской империи. Немецкие лесорубы сотнями с   семьями приезжают сюда, чтобы валить лес на   Полесье   — лишь   бы убраться от   нищеты, от   чахотки, выкосившей значительную часть населения Германии. В   условном Пинске или Волковыске сегодня много экспатов и   ипэшников с   паспортами стран Евросоюза? В   конце XIX века в   редком уездном городе не   встретишь подданного Германии или Австро-Венгрии, а   то и   целую их   колонию. Иностранцы делают колбасы, содержат магазины, рестораны, работают учителями в   гимназиях и   пр.   В Национальном историческом архиве Беларуси сохранилась перепись иностранных жителей Минска за   1896 год: всего около 65 человек   — австрийцев, подданных германских государств, турок, персов и   одна домовладелица-француженка. И   люди это известные, почитаемые в   обществе. Было   бы здесь так дремуче, как писалось в   советских учебниках, не   подавались   бы подданные процветающих стран Запада на   заработки в   Беларусь…


А   потом экономический кризис начала века перекроил валообразующую отрасль белорусской экономики   — лесную торговлю. Разорил десятки и   стал отправной точкой для экономического рывка. Вместо купи-продай бизнесмены стали вкладывать деньги в   производство. По   динамике экономического развития в   предвоенное десятилетие   XX века Северо-Западный край (или Беларусь) входит в   число лидеров в   Российской империи. В   десятки раз увеличивается число фабрично-заводских предприятий, в   разы возрастает их   годовая выручка, на   рынок приходят все ключевые финансовые институты Российской империи, в   местную экономику инвестируют владельцы тогдашних транснациональных корпораций   — Schering, Singer, холдинги бельгийцев Гюстава Карельса и   Эдуарда Отле, польского цементника Болеслава Эйгера. Разворачиваются в   льняной и   банковской отраслях инновационные московские купцы братья Рябушинские. Около десятка заводов и   фабрик, работающих на   территории белорусских губерний, контролируются крупнейшими финансово-промышленными холдингами С.-Петербурга и   Москвы. Но   все   же основной рост обеспечивает базирующийся на   местных сырьевых ресурсах, перерабатывающий лес, производящий спирт, дрожжи, спички, скипидар, стекло, обои, изразцы, ботинки, дамские гребни, очки, продукты питания, средний бизнес. В   1910-е годы в   экономику, в   первую очередь в   ее   аграрный сектор, вливаются ресурсы мигрантов, заработанные на   чикагских бойнях Свифта и   Армура. В   этом одно из   отличий экономической модели тогда и   сегодня: средний бизнес в   современной Беларуси не   жалован, его значение в   экономике и   в   табели у   властей   — после олигархов и   даже ипэшников.


«Забытые революцией». Весь проект TUT


—   Можно   ли сказать, что экономическая среда для бизнеса была тогда более благоприятная, чем сегодня?


—   Объективно, да. Посмотрите   — пороги входа на   любой рынок, любую нишу ниже, поскольку они только формируются. Ключевой родной рынок больше: Российская империя   — не   ЕАЭС и   не   только с   Украиной и   Балтией, но и   с   большей частью Польши и   Финляндией. Насыщенность железнодорожными верстами Беларуси примерно такая   же, как сегодня. Как и   сегодня   — географическая близость к   главным промышленным и   торговым центрам   — Петербургу, Москве, Варшаве, Риге, Либаве, по   Днепру   — к   Киеву и   Одессе, а   по   Неману   — к   Кенигсбергу и   Мемелю.


В   Европе уже гремят таможенные войны, но   порог входа на   рынок государств Европы, Германии и   Австро-Венгрии, тоже ниже. Это огромные империи, на   треть сегодняшней территории Европы. Фактические в   Европе существует Евросоюз, а   Беларусь как часть Российской империи входит в   него. Только, кажется, тогда основание у   этого Евросоюза крепче, чем интересы сталелитейных элит и   сонма еврочиновников. Один бизнесмен жаловался: не   улететь из   Брюсселя бизнес-классом, всегда салон забит европейскими чиновниками. А   основание это   — родная кровь. В   Европе начала   XX века только две республики   — Франция и   Сан-Марино, а   в   других государствах правят родственники из   нескольких династий. Такой монархический Евросоюз.


Да, в   нем «англичанка гадит», прусские юнкера спят и   видят, как Второй рейх берет Париж и   вытесняет с   морей Британию. Ненависть между родственниками, как показывает история, самая сильная. Белорусам   ли не   знать об   этом, когда в   последнюю войну братья оказывались один в   полицаях, другой в   партизанах, потому что не   поделили сарай или дедовский сад. Вот все это в   итоге и   рвануло в   1914 году, а   потом добавило в   1917—1918-х, оставив Европу без Романовых, Габсбургов и   Гогенцоллернов.


Еще один момент   — уровень коммуникаций. Да, нет интернета, предки Стива Балмера что-то там тачают на   Пинщине. Но   есть языки. Языки как средство общения, общие для огромного числа населения Российской империи и   Европы.


На   польском, русском, французском, английском свободно изъясняется элита. Польский в   силу исторических, религиозных особенностей доступен широким массам среднего класса и   крестьян, на   нем без проблем можно коммуницировать с   его носителями в   польских частях Германии и   Австро-Венгрии. Наконец, идиш, на   котором говорит несколько миллионов евреев России, Германии, Австро-Венгрии, Румынии и   еще одному Моисею ведомых мест. Идиш   — не   проблема для немцев, как немецкий   — для еврейских студентов или торговцев из   Зельвы или Черикова. Знание языка открывает доступ к   зарубежному образованию, партнерам, контрагентам, технологиям, высококвалифицированным менеджерам, кредитам и   пр.   А это все   — конкурентноспособность.


Среди представителей сегодняшнего белорусского бизнеса на   пальцах двух рук с   трудом наберется тех, у   кого есть корочка западного вуза. «Айтишники»   — вне конкурса. Прокопеня   — тем более. А   в   начале   XX века не   редкость, что у   хозяина небольшого заводика с   оборотом в   50 тыс. рублей за   плечами известный вуз, а   то и   два   — Варшавы и   Мюнхена, С.-Петербурга и   Брюсселя, Москвы и   Берлина и   т.д.


—   Как возникла идея подготовить этот цикл и   какие источники информации использовались?


—   Идея   — стечение обстоятельств. Гениям -«айтишникам», наконец, удалось восстановить мою базу по   архивным материалам, практически уничтоженную несколько лет назад. Восстановили ее   накануне 100-летнего юбилея той самой революции, а   главред TUT.BY Марина Золотова тактично согласилась масштабировать story на   самом популярном ресурсе страны.


В   1998-м году в   самый разгар обвала в   России я   написал для «Белорусской деловой газеты» о   первом в   истории Беларуси банковском кризисе начала 1870-х годов. Причины, последствия   — все практически повторилось. Петр Марцев, владелец и   редактор «БДГ», сам потерявший состояние в   российских банках, оценил аналогии и   сказал: «Надо писать книгу». Я   пообещал ему это сделать.


Какие-то ее   части выходили еще в   БДГ, потом в   «Ежедневнике». То, что опубликовано за   год на   TUT.BY, это   — лишь часть собранного почти за   тридцать лет в   моей, как ее   называю, «Энциклопедии бизнеса Беларуси». Историей экономики Беларуси, Российской империи, мировой экономики я   увлекся еще в   школьные годы. На   истфаке БГУ написал диплом по   истории Минского коммерческого банка, в   аспирантуре   — диссертацию по   частным инвестициям в   железнодорожное строительство на   территории белорусских губерний. Но   не   защитил ее   — ушел работать в   БДГ к   Павлу Шеремету, где открылась вакансия в   отделе экономики. Там уже начал дополнять свою «Энциклопедию» современными фамилиями. Их   истории не   менее интересны и   нередко повторяют судьбы коллег конца XIX — начала   XX века.



Дореволюционный Бобруйск. Фото: nailizakon.com

—   Принято считать, что индустриализация 1930-х годов и   послевоенные МАЗ, МТЗ создали лицо белорусской промышленности…


—   Это   — важная часть нашей истории, экономики, и   мы   должны быть признательны нашим дедам, отцам, матерям, кто положил здоровье, строя и   работая на   наших гигантах и   других производствах. Это не   вычеркнуть. Как и   историкам новейшего времени Беларуси уже не   вычеркнуть модернизацию, объемы расходованных средств и   объемы полученного (упущенного) эффекта.


Говоря про значение первой волны индустриализации, иногда забывают про то, за   счет кого и   чего она стала возможной   — сотен тысяч крестьян, которых фактически вернули в   крепостные времена, которые, в   том числе, чтобы строились   первые электростанции, умирали в   Голодомор. Именно тогда убили на   нашей земле хозяина, и   он   не появился на   ней до   сих пор.


Мне интересно, а   показывали Муравьеву, когда он   соглашался покупать «Мотовело», станки, которые перевезли на   завод в   качестве репараций из   Германии и   на   которых он   собирался покорять рынки? МАЗ и   МТЗ появились в   Минске как тыловые мастерские наступающих фронтов, совершенно без привязки к   трудовой силе, сырьевым ресурсам, поставщикам комплектации, рынкам. Они могли функционировать, даже как-то процветать только в   советской экономике   — как и   подавляющее большинство наших индустриальных гигантов. Я   еще видел, кто работал на   МТЗ при Филиппове и   Леонове. Как руководил МАЗом Гуринович и   как горели глаза у   Семашко, когда он   хотел запустить свой «фолькстелевизор» на   «Горизонте». С   тех пор прошло много времени и   если еще есть возможность продать МАЗ и   МТЗ Zoomlion или Mahindrа, надо немедля это делать.


В   середине 2000-х годов тихой сапой было обанкрочено самое старое действующее производство на   территории Беларуси   — спиртзавод, который был основан в   год нашествия Наполеона. Вряд   ли столько лет суждено просуществовать большинству наших гигантов. Они уже оставили свой след. Самый важный   — это гены инженеров, изобретателей, когда-то свезенных со   всего Союза, а   сегодня проявляющиеся на   их   потомках и   их   IT-стартапах. И   никто не   считал: но, возможно, столько, сколько вложили денег в   МАЗ за   время белорусской независимости, уже хватило   бы, чтобы, подугадав с   биржевыми ценами, купить контрольный пакет   GM или Chrysler?


Могло   бы у   нас быть по-другому? Как в   Швейцарии, которая перестала продавать на   солдатское мясо своих граждан, и   задействовала все свои немногочисленные, как и   у   нас, уникальные возможности, и   природное трудолюбие жителей?


Уникальной в   начале   XX века была белорусская деревообработка. 140 открытых здесь за   13 лет заводов   — это прекрасный темп. Производили сиденья для унитазов? Ну   так они были лучшими в   Европе! Посмотрите, на   чем делают экономику современной Польши ее   бизнес-лидеры   — на   продаваемых немцам и   французам мебели, роллетах, черепице и   тех   же унитазах!


Белорусская фанера шла на   аэропланы всех флотов Европы   — возможно, оставался шаг до   собственного авиастроения   — Boeing появится только в   1916 году. А   фанера   — это еще и   автокомпоненты.


Белорусский лен и   по   сей день уникальный продукт   — Беларусь входит в   четверку в   мире по   его производству и   так и   не   придумала за   советское время, как им   грамотно распорядиться. Смолокурение   — это камфора и   пр., это база для собственной фармацевтики.


Первая мировая с   одной стороны частично разрушила, с   другой   — создала новые возможности для развития промышленности. После 1916 года бизнес допущен к   военным госзаказам и   стремительно накапливает капитал. Революция прекратит это развитие, последователи ее   идей сформируют по   своему видению новую промышленность, но   так и   не   создадут самого главного   — настоящих хозяев. Увы, они по-прежнему не   считают бизнес равноправным партнером государства и   обязательной составляющей нашего общества. Отсюда происходят многие наши проблемы в   экономике.


—   Когда ожидать изменений?


—   Не   актуальный вопрос для страны, в   которой по-прежнему 7   ноября   — красный день календаря. Измениться должно сознание у   всех. Возможно, это сделают «айтишники», надеюсь, еще при поколении Y, а   не Z. Но   это точно произойдет только после того, когда умрет последний октябренок.

 

Теги: Минск
 

Комментирование и размещение ссылок запрещено.

Комментарии закрыты.