17 мая, 2021 
adminGWP 
Кaким чeлoвeкoм oн был? Чтo гoвoрил? Кoгo пoтeрялa Укрaинa 22 гoдa нaзaд — 25 мaртa 1999 гoдa? Oб этoм крaснoрeчивo свидeтeльствуют eгo письмa и зaписи
В сoвeтскиx тюрьмax и лaгeряx oн oтбыл пoчти 15 лeт. Eгo oппoзиция влaсти, кaкoй бы oнa ни былa, нaчaлaсь с публичнoгo выступлeния прoтив пoлитичeскиx рeпрeссий в кинoтeaтрe «Укрaинa» 4 сeнтября 1965 гoдa и прoдoлжaлaсь дo пoслeднeгo — смeрти в дo сиx пoр «нeдoрaсслeдoвaннoм» Происшествие нa Бoриспoльскoй трaссe в мaртe 1999 гoдa. Сeгoдня сoбрaниe сoчинeний Чoрнoвилa сoстaвляeт дeсять тoмoв. Этo сoтни стaтeй, выступлeний, писeм. Eгo мысли, зaмeчaния — oстрыe, нeoбычныe, прoзoрливыe, к сoжaлeнию, нe тeряют свoeй aктуaльнoсти и сeйчaс — нa тридцaтoм гoду укрaинскoй нeзaвисимoсти. Кoнeчнo, иx мoжнo рaстaщить нa лoзунги, нo oни гoрaздo глубжe, вeдь, кaк пишeт Миxaйлинa Кoцюбинскaя, «выстрaдaны, пoддeржaны дeйствиeм и «oплaчeны» жизнью». Пoэтoму вспoмним oднoгo изо сaмыx яркиx укрaинскиx пoлитикoв, пoлистaв стрaницы eгo писeм и вoспoминaний o нeм. Нo нaчнeм с квинтэссeнции.
Дeсятитoмник Вячeслaвa Чoрнoвoлa тaит в сeбe мнoгo aктуaльнoгo и сeйчaс. Жaль тoлькo, чтo пoлитики не похоже ли зaглядывaют в нeгo:
- «…Нaшa нeзaлeжність і нaшa дeржaвність стaнуть aксіoмoю тільки тoді, кoли гeнeрaтoрoм дeржaвницькoї ідeї будe суспільствo…»;
- «У нaс, як пoдивитися нa історію, совсем час були піднесення, а потім утома якась раптом розбирає…»;
- «Маємо незалежну державу поки що більше вслед за Орвеллом, маємо ще мало-: неграмотный державу, а тільки її ескіз…»;
- «Головне політичне протистояння України – протистояння борців после незалежність України й противників цієї незалежності»;
- «Політикам, які у важку хвилину ховаються следовать щитами невиразних заяв, никак не можна довіряти долю народу»;
- «…Роками все українська еліта, все розумне й талановите помпувалося задолго. Ant. с Москви. В Києві залишався компартійний пройда-середнячок – не ліпший из-за колорадського»;
- «-де є свідомі жертви, не встоїть жодна ворожа Силаша».
Важно понять, как это не просто сноровисто сконструированные словесные конструкции. Сие выстраданный плод многолетних размышлений и жизненного опыта. Встарь всего, приобретенных за колючей проволокой советских лагерей.
Говорение неволе: «…час идут очень быстро, а момент медленно…»
Переписка из неволи — особая обсуждения). Они были единственной «щелью закачаешься внешний мир», единственной отдушиной и надеждой, связанной со свободой, с родными, с теми, который остался по ту сторону тюрьмы, зоны.
Эпистолярное наследство Черновола — это сотни адресатов, тысячи писем. Многие с них были написаны в заключении — в тюрьмах и лагерях Мордовии и Якутии. К письмам некто относился ответственно и даже трепетно. В те, которые требовали немедленного ответа, старался вмиг же коротко отвечать; возьми те, которые могли погодить, обдумывал ответ в течение трех дней — немыслимая и еще непонятная роскошь в нынешнюю эпоху электронных коммуникаций. «…Корреспонденция отлеживаются, как Ренет Симиренко али бере зимняя Мичурина — с того становятся вкуснее», — писал в письме Елене Антонив (30.10.1968).
О книга, как привыкаешь к тому, чисто в начале кажется немыслимым: «Знаешь, прежде (всего) в тюрьме было очень жизнь не мила писать, зная, что сии письма еще кто-в таком случае будет читать. Ведь слезница близкого человека — это приближенно личное, интимное, где никакими силами не представляются рецензенты и комментаторы, которые могут ну что подхихикивать над голосом человеческой души. А теперь так привык, но аж все равно мне, энергичный ли человек будет произносить то, что пишу, может ли быть какой-нибудь электронно-логарифмический аппарат. Неужели ко всему позволительно привыкнуть? К тому, к примеру, для того чтобы тебя по несколько однова в день ощупывали и т. д… Отсутствует, не ко всему!.. » (Е. Антонив, 2 — 3.07.1968).
Никак не стоит думать, что Чорновил был этаким «железным человеком», жившим в какой-нибудь месяц идеями — это не была житьё-бытьё в сплошном регистре ура-оптимизма — с те есть абсолютно все: уныние, уныние, вся амплитуда человеческих переживаний и реакций. В одном с писем, написанном уже там четвертого — последнего заключения, недавно. Ant. задолго до падения режима, у него вырвалось почитай отчаянное: «Я почти даю голову на отсечение, что Украины мне поуже не видать. Или погибну идеже-то в Сибири, или… Я признать себя виновным не могу другого "или" и перевелся ". (Жене, Атене Пашко 21.03.1981) При всем том умел овладевать эмоциями и плохим настроением: «… Чисто-то умею постоянно воротить рыло чем прагматичным голову и тоску мало-: неграмотный подпускать», — писал в письме Атене Пашко (29.05.1983).
«Я тебе писал об интересной диалектике времени в неволе: век идут очень быстро, а дата медленно …» (Е. Антонив, 28-30.06.1968)
«Если нет пить, то полной чашей…»
Безусловно, мечтал о свободе. Образ свободы с неволи: «Нет, отнюдь не Карпаты, и не Днепр, малограмотный что-то особенное. А нетрудно раннее летнее утро в городе. Поздно ли свежо, умыто росой, пустынно, а впереди еще ничем без- испорченный день…» (Жене, 13.04.1977) Тут. Ant. там Чорновил почти дословно повторяет неважный (=маловажный) кого иного, как Антуана -де Сент-Экзюпери, который писал подобное в летнее время 1944 года, незадолго после своей гибели над Средиземным морем — острое впечатление счастья от раннего летнего утра в городе…
Все-таки, как бы тяжело ни было, старался безвыгодный жаловаться и не роптать, зато свидетельствовал фанатичность избранному пути: «В противном случае пить, то полной чашей. Стр год был такой крутоломный, что сам себе удивляются, в духе смог. А придется — смогу и пока раз, и еще не в одно прекрасное время… Не может (пре)бывать обстоятельств превыше нас, какими бы они ни были невыносимыми». (Николаю Плахотнюку, 9.12.1978)
«Модифицироваться я не могу не всего-навсего потому, что на целое это положены лучшие годы, вдоволь усилий и мучений, но и потому-то, что остро чувствую бери своей стороне правду и непредвзятость. Ждать окружающих изменений в ближайшем будущем — неже. Очень медленно вращается трибка истории на этих необозримых бездорожьям — и изменения нарастают только лишь тогда, когда на могилах тех, который их добивался, вырастает густая (трава-)мурава. Есть, правда, еще Вотан выход — Надина дорога. Немного спустя не будет здешних постоянных нужд (…), мало-: неграмотный будет дамоклового меча надо головой, может быть покой и семейная радость, но… безграмотный будет и Украины, хотя бы отрывочно, хотя бы в перспективе ». (Жене, 24.09.1978)
«Надина перепутье» – имеется в виду переселение Надежды Светличной — шестидесятницы, правозащитницы, которая с осени 1978 покинула Украину и уехала из-за границу. С тех пор и вплоть до конца жизни жила в США. Чорновилу вместе с семьей также предлагали эмиграцию, но возлюбленный на нее не согласился.
Неувядающий оппозиционер
Михаил Хейфец, российско-израильтянский публицист, правозащитник, диссидент, идет знавший многих украинских политзаключенных, в воспоминаниях «Зэковский звание», посвященных Чорновилу, пишет: «Гебисты аминь время допрашиваются у меня, экий министерский пост я должен выколотить в независимой Украине! — сетовал Чорновил. Я самоуправно как-то слышал, как бы за дверью карцера камеры майор Пикулин интересовался об этом у самого Чорновила. Оный не выдержал: «Горожанин начальник, в свободной Украине я буду оккупировать только одну должность — редактора оппозиционной газеты». — «А-а-а, — закричал глава зоны. — вот что за вы страшный человек, Черновол! Ваша милость даже в независимой Украине будете оппозиционером».
«Сердце мордовских зон», «зэковский сифилис», «Не знающий устали», «языкатый зэк», — на правах только не называли Вячеслава Чорновила! Майк Хейфец отмечает, что у Чорновила был «рассудительность острый, реагировал молниеносно», а покамест отличался «отсутствием пустого высокомерия и гонористости».
«Святослав просит …»
В лагере Чорновил жил и вел себя делать за скольких действующий политик. Умел составить хорошие отношения практически с любым, сохраняя интервал, но без тени высокомерия. Скажем, нашел общий язык с российским монархистом Владимиром Осиповым.
Лагерное начальство надеялось, что такое? украинский националист и российский роялист «перегрызут друг другу глотки», а они нераздельно участвовали в протестных акциях — бунтовали насупротив произвола прислужников режима. «О разногласиях в наших мировоззренческих взглядах будем подвергать обсуждению на свободе», — заявил Чорновил, который-нибудь пользовался на зоне огромным авторитетом.
Мишака Хейфец вспоминает немало красноречивых случаев, в частности, такого порядка. Чорновола, у которого закончился карцерный эпоха, а воронок, который должен был его приобрести, задерживался, поместили в одной изо отдельных комнат на зоне. И в те поры все украинцы зоны, невзирая на возможные репрессии, собрались — по части колено в снегу — у небольшого окна, всего только бы посмотреть на легендарного узника…
«… в перерывах среди карцерами его отводили никак не в зону, а в камеру напротив, тюремную, и симпатия наделил меня полномочиями своего легата; амба было мне сказать в зоне первому встречному украинцу: «Обращаюсь к тебе с поручением ото Чорновила. Слава просит…», чтоб любое поручение было готово (а они видели его крат в жизни — в том же штабном окне)», — пишет Минюша Хейфец.
Благородный рыцарь навстречу хама, или «слабое место Тараса»
Среди недостатков Черновола, Хейфец называет «ту самую черту, сколько и у Стуса: безрассудная, самоотверженная после самоубийству смелость, которую я называл «Тарасовым комплексом»: в мнемозина про гибель Тараса Бульбы…»
Справедливо замечает русско-жидовский диссидент также и о том, ровно Чорновил был слишком благородным человеком, политиком западного толка, европейцем, подобным Валенсе иначе говоря Гавелу — он своего врага — советскую держава и ее «гебню» — воспринимал на правах достойного противника, относясь к ним с едва романтических позиций, почти делать за скольких к «рыцарям Империи» — и сие была одна из его главных ошибок. Получи самом деле это были «бандиты изо погромных команд», бесчеловечный и циничный враг, гопота, которой сверху все твои аргументы — исторические, юридические, политические, логические и любые иные — глубоко плевать. Единственная их назначение — уничтожить тебя или физиологически, или морально. Вскоре Чорновил в этом убедился и самовольно, когда в 1980 году «гебисты испекли ему «замахивание на изнасилование»». «Ми казалось, — сказал в таком разе Чорновил, — что четырнадцатью годами честного противостояния я заслужил паче квалифицированного обвинительного приговора…» Хейфец пишет, точно «в этой фразе совершенно Вячеслав: честное противостояние правительство он воспринимает как черт знает что, что заслуживает уважения и признания противника… Да в существующем мире с ним воюют безграмотный рыцари империализма».
Бешеных денег стоит ценой, или О последовательности
В одном с писем Михайлине Коцюбинской, описывая Надежду Суровцеву и Бориса Антоненко-Давидовича, Славуся Чорновил отметил, что «видимо, таким людям (…) что в порядке вещей ставить памятники. Даже новость Хвылевого весит меньше, нежели пророчество такого долгой и долготно последовательной жизни ». (М.Коцюбинской, 6.08.1979). Вот-вот такой — долго последовательной была и его жизнь. Ажно несмотря на то, что же преждевременно закончилось на 61 году. Выбрав раз свой путь, он с него никак не сходил до самой смерти… Я признать себя виновным не могу очень переживал из-после интриг и разногласий среди соратников, вечного, чисто он писал, «побратанец-друга-едства» — украинцы были в этом до скончания веков почти непревзойденными.
Михайлина Коцюбинская писала о Чорноволе: «Экстраверт, открытий, вперенный к людям, хотел видеть в них хорошее и приставки не- был настроен ожидать удара ото ближнего… Максималист. В требованиях, оценках, неприятии двойственности в людях, приспособленчества… Все конечно, он не был каким-ведь «эталонным» политиком; некто был живым противоречивым человеком, во всяком случае всегда сохранял моральную доминанту… Ввек не «торговал» Малороссия — ни в малом, ни в большом. Ни в кабинете следователя, ни в парламенте. Ни сиречь член Хельсинской группы, ни (как) будто глава Руха и кандидат в президенты… До гробовой для него Украина была сильнее всего. И это не трепология. Вообще не злоупотреблял патриотической фразой».
Светуха Шевцова
P.S. В статье «Почему дальше?», Написанной в 1992 году, через год после обретения Украиной независимости, Большая слава Чорновил заметил: «перекрашенная партноменклатура окопалась в органах руководство всех уровней и готова посадить любую экономическую реформу. Сии люди … опасны своей организованностью, дисковый порукой, полной беспринципностью и готовностью использовать к любым методам для преимущества собственных целей. Мы дали им виртуальность опомниться…, перегруппироваться и организоваться наново. Сегодня они поддержали украинскую самостийность, рассчитывая на консервацию привычного образа общественной жизни зато хорошо бы на этой территории. Грядущее, если маятник качнется о десную, если резко поправеет Российская империя, — они продадут самостийность Украины так, как 24 Гутя продали компартию…»
Опубликовано в рубрике